Окончание. Начало в TT № 2 – 3.
Часть 2
Читайте полностью финальный фрагмент романа Владимира Горбачёва в 4 номере«Тайных троп»в PDF:
13
– Нет, правда, Василий Федорович, зачем вам с собой столько инструментов? Нам, конечно, не тяжело нести, вы не подумайте, но зачем? Лопаты – это я понимаю, это нужно. Возможно, если ход секретный, он завален, откапывать надо. Но зачем свёрла, болты, ключи, отвёртки, надфили, пилки, тестер? И ещё какие-то железки – я даже названия их не знаю.
– Затем, уважаемая, что потерять легко, а найти трудно. Собрать полный набор нужного инструмента – все размеры,все спецификации – на это годы уходят. Такого набора во всей ГЛУБи больше ни у кого нет. И кто знает, что нас там, впереди… Что, вот здесь? Надо же, а я и не знал, что здесь дверь. Я-то думал, что я на своём уровне все щели знаю…
– Теперь всё будешь знать. Проходите, проходите, мне открыть нужно. Сейчас я свет включу…
Они вышли на крошечную площадку перед кабиной лифта. Вспыхнул свет, осветил уходящую вниз шахту здоровенного – как видно, грузового – лифта. Моисей проделал ещё одну манипуляцию с кнопками, и двери кабины закрылись, одновременно загудел мотор.
– Входите, чего стоите? Он мощный, всех увезёт.
Кабина дрогнула, плавно пошла вниз.
– Надо же, работает! Сто лет на лифте не ездил. А реактор – что, тоже работает?
– Нет, не работает. И никогда не работал. Всё, приехали. Хочу предупредить: здесь повсюду адский холод. Действительно адский: доходило до 46 градусов, я сам видел, и Борис видел. Так что закутайтесь получше, и не разговаривайте, пока в операторскую не придём.
Договорил и открыл врата в прорву адову, и мы устремились за ним. О, какой холод здесь царил, какая стужа! Воздух словно сгустился, оледенел, стал подобен студёной воде, обречённой на смерть мелкой реке, что вот-вот застынет вместе со всей живностью. Здесь царил холод, а ещё хаос: в полукруглом коридоре, огибавшем корпус реактора, валялись кирпичи, лопаты, пакеты с цементом, кучи песка… Стройплощадка Белой Колдуньи, вот что это было.
Но вот наш новый провожатый открыл какую-то дверь, щёлкнул выключателем, и осветилось помещение совсем иного вида: шкафы, пульты, экраны, и везде чистота, ни соринки. Загудел включённый генератор, прошла волна тёплого воздуха, все вздохнули с облегчением.
– Значит, это вы строили? А почему не закончили? Он что, не работает?
– Сколько вопросов! Вы что, журналист?
– Нет, правда, скажите, интересно ведь!
– Да, мне тоже интересно, хотя я совсем не журналист.
– Я вижу, Моисей не расположен объяснять, – сказал Косолапов. – Давайте я. Идея оборудовать ГЛУБь реактором родилась ещё на стадии проектирования. Ведь иначе откуда взять столько энергии? Мы с Моисеем участвовали в этом проекте с самого начала, позже и остальные подключились. Работы продолжались четыре года, потом их пришлось свернуть.
– Но почему?
– По разным причинам. В первую очередь из-за нехватки воды. Реактору нужна вода, а её пришлось отдать для бассейнов, которые строились на седьмом и восьмом уровнях. («И у меня строился», – мысленно добавил академик Лев Робертович). А потом и рабочих забрали. Одних послали оборудовать тюремный блок на шестом, других – ракетные шахты, третьи… Куда делась ещё часть строителей, я даже не знаю. В общем, стройка остановилась.
– А уран? Его успели загрузить?
– Часть топлива загрузили, остальное так и осталось на складах. Урана здесь мало, стержни все на месте, так что угрозы радиации, тем более взрыва нет. Поэтому мы с Моисеем и считаем это место безопасным. А ещё потому, что о нём все забыли. Сюда никакие инспекции не ходят. А отсюда, в свою очередь, можно попасть в разные нужные места – на пятый уровень, где мы только что были, на шестой и даже на седьмой. Так что мы с вами здесь можем расположиться и на этих вот экранах наблюдать то, что сможет увидеть Вещун на шестом уровне.
– Вот теперь всё понятно. И правда, отличное решение. Тут что важно? Что здесь, как вы сказали, можно расположиться, и никто не пристанет. А то я, если честно, уже с ног валюсь. Давайте вот здесь постелим – вот тут, возле пульта, тут просторно. Постелим, как прошлый раз, всё, что есть – спальники, одежду…
Началась обычная возня, сопровождающая устройство ночлега. Косолапов некоторое время наблюдал за ней, потом предложил:
– Слушайте, а у нас тут спецовки есть, и костюмы химзащиты. Их тоже можно использовать.
– Спецовки давайте, а резину не нужно. А то сны тяжёлые будут сниться.
Академик о сне не думал. Надо было использовать время, ловить момент. А то потом неизвестно, как оно обернётся, уловишь ты этот момент или сам от него бегать будешь. Он подошёл к доктору меднаук Пухову, сказал проникновенно:
– Егор Трофимович, у меня к вам большая, знаете, просьба… Я, конечно, понимаю, что сейчас не совсем то время, и нужно сделать рентген, и анализы, а у вас тут ничего нет. Но, может, вы по симптомам определите? Понимаете, у меня боли – просто невыносимые боли. А специалисты с третьего – ну, вы знаете, какие там специалисты…
Доктор Пухов слушал хмуро, сверлил буравчиками исподлобья. Потом сказал:
– На третьем тоже врачи настоящие есть. И что за манера – обязательно кого-нибудь дерьмом замазать? Хорошо, идёмте вон туда, в лаборантскую, я вас осмотрю. Рентген, кстати, тоже можно – я тут устроил, чтобы… В общем, рентген есть.
Они удалились. Олег, как всегда, улёгся первый, как всегда, с краю, и на собственном спальнике. Ведь со всеми, знаешь, не поделишься. Начнёшь целое делить – ни целого не будет, ни клочков толковых, одно лишь чувство справедливости. А на чувстве не поспишь – жёстко. Так что он первым лёг, первым уснул. Видел обычный сон: боевые действия в горной местности, захват вражеского рубежа, взятая с бою генеральская дочь…
Враг долго возился, устраивал общее пространство сна, дожидался, пока улягутся Андрей, Паша с Настей, Таня с Верой, Вьюга с Петей. Тогда и сам собрался. Но тут вспомнил, что остался невыясненным важный вопрос.
– Скажите, Борис Николаевич, – я правильно называю? – скажите, а утром, перед этой виртуальной экскурсией, здесь найдётся, чем перекусить? А то у нас практически всё кончилось. А здесь, я так рассуждаю, если имеется уран, то почему бы не найтись, например, тушёнке?
– Ну я не знаю… – протянул Борис Николаевич. – Кажется, Моисей что-то откладывал… А, Моисей?
Молчание было ему ответом. Но тут неожиданно откликнулся мастер Василий – он тоже укладывался на ночь, стелил одеяло, на него плед.
– Не беспокойся, режиссёр, перекусить найдётся. Ведь у меня в сумках не только штангель с леркой. Надолго не хватит, но пару раз откусить сможем.
– Это хорошо. Просто очень хорошо! Тогда ещё такой вопрос: я вас верно понял, что отсюда можно на все оставшиеся уровни пройти?
– Нет, неверно. Отсюда можно только на шестой и седьмой. А уже с седьмого можно попасть на восьмой, это несложно.
– А на девятый? Тоже несложно?
– На девятый не просто сложно – туда невозможно попасть. Туда пускают только по приглашению Вождя, и после тройной проверки. Никто из нас там не был. Да и надо ли туда стремиться? Ведь там один Вождь живёт. Живёт, как я предполагаю, примерно, как Уважаемые Руководители на восьмом, только один.
– Как же нам туда не стремиться? Ведь если я правильно понял Перуновича, тот выход наверх, что мы ищем, – он как раз ниже девятого? Значит, через него пройти надо…
– И тут вы тоже неверно поняли, молодой человек, – неожиданно произнёс Моисей Соломонович. – Путь наверх отдельно от всех уровней расположен. Чтобы туда попасть, не надо ни шестой проходить, ни седьмой с восьмым. И тем более девятый – тут я с Борисом согласен. Но если уж вы сюда добрались – как же на этих, самых нижних, самых проклятых, не побывать? Если дошли до дна – как не побывать на дне?
– Да я не против, я как раз за то, чтобы побывать. А что, мы когда проснёмся, – на шестом тоже утро будет? В тихий час не попадём?
– На шестом тихого часа, как вы выразились, не бывает, – ответил Косолапов. – В целом там действует обычный распорядок, и по этому распорядку там сейчас ночь. А утром, соответственно, будет утро. Но туда и ночью можно заглянуть и тоже какие-то процессы увидеть. Потому что там есть любители ночных допросов, и много таких. А вообще-то не всем стоит смотреть, что там происходит. Девочке точно не стоит. И вообще, прежде чем Вещуна туда пускать, я ему подробную инструкцию дам – что показывать, а что нет.
– Понятно… Хотя у нас тут у всех – ну, у многих – нервы крепкие, но я понимаю… А скажите ещё, этот выход, который мы ищем, – он куда? Мы в какой район попадём – к реке или где-то в горах? И в какое время? А то тут со временем непонятки…
Лернер с Косолаповым переглянулись. Борис Николаевич пожал плечами, Моисей Соломонович наклонил голову, прогудел:
– Откуда же я знаю, что нас ждёт? Этого никто не знает. Лично я думаю, что нас ожидает что-то совершенно неожиданное, чего и предположить нельзя. Но при этом каждый получит своё.
– Это интересно… – пробормотал Враг, укладываясь и прикрыв зевок рукавом. – Каждому, значит, своё… – Скажите, а свет тут можно притушить? А то ярко слишком.
– Да, это вы верно… Я сейчас…
Щёлкнул выключатель, второй – и верхний свет погас, осталась только лампочка на пульте, да из двери лаборантской, куда удалились академик с д. м. н., падал свет. Враг повозился перед сном, проделал обычный круговорот: правый бок, потом на животе, потом левый бок – и стал погружаться в туманную глубину. Увидел, как они с Вьюгой занимаются обычными хозяйственными делами на своём дереве до неба, тут же дети резвятся, и тут входит академик Павлик и заявляет: «Чтобы сохраниться, рай всё время должен меняться». А дальше вообще какая-то чепуха началась.
Юрий Алексеевич устроил себе норку между Врагом и Моисеем Соломоновичем, повозился, оборудуя индивидуальное пространство, и замер, блаженно
вытянув ноги. «А надо ли спускаться до самого дна? – явилась мысль, откликаясь на недавно прошедшую дискуссию. – Надо ли наблюдать в действии здешних малют и чикатил? Самобытных тамерланов и ассаргадонов? Словно тебе коллеги Бурилкина не хватает! Да что коллега – словно тебе себя самого недостаточно. Надо ли изучать все мерзости, на какие способен человек? Им же числа нет! Причём современный человек совершает свои зверства с полным сознанием того, что делает. Знает, что он гад и Малюта – и всё равно продолжает…»
Таково было первое соображение. А следом, с каких-то океанских или, напротив, земных глубин (а может, как когнитивная эманация от многоумного соседа) явилось другое. «Ведь это всё с Адама идёт, – говорило это соображение. – С того заповедного яблока, которое они на пару с Евой слопали. Стрёмно им было жить в блаженном неведении, познания хотелось, различения, где
добро, а где зло. Захотелось – а теперь деваться некуда, иди, познавай до конца, до шестого, до девятого уровня. Ведь познание зла – это же процесс, вроде родов. Ведь нельзя родиться наполовину; родиться наполовину – значит умереть».
«Ну да, – блеснула ещё одна мысль, совсем для него новая. – Тут ведь ещё вот
какое соображение. Ведь Господь только таким способом, через нас, может узнать, что же такое зло. Сам Он его ни создать, ни познать не может – только наблюдая за нашими мерзостями. А с нашей стороны получается, что же – вроде как послушание? Как подвиг Иуды?»
Явившаяся мысль требовала всестороннего рассмотрения, но хорошенько рассмотреть не удалось: в комнате вдруг потемнело («А, это в лаборантской свет выключили, консультация, стало быть, завершилась…»), послышались приглушённые голоса («Попробуем, конечно. Может быть, на восьмом что-то найдётся…», «Разве с восьмого что выцарапаешь? Но я вам всё равно…», «Борис, а ты что не ложишься? Давай, ложись, завтра тебе много придётся…», «Да я всё думаю, что Вещуну сказать…»). Усталость вступала в свои права, телесное одолевало духовное, и новая мысль осталась без анализа. Явилось видение какого-то подземелья, в глубине мигала одинокая лампочка. Когда загоралась, становились видны сидящие вдоль стен люди, все с хрустом грызли яблоки разных сортов. И у каждого, к кому ни приглядись, наблюдалась одна картина: на границе откушенного куска пенилась слюна, на глазах превращаясь в кровь.
Продолжение читайте в четвёртом номере «Тайных троп».
Comentários