Чёрное реалити-шоу или шоу чёрной реалити в 2-х действиях и многих картинах
Читайте полностью пьесу Алекса Тарна, опубликованную в 3 номере «Тайных троп» в PDF:
Действующие лица
СЕЛИФАНСКИЙ оператор телепрограмм реалити
ПОЛ ЧИЧКОФФ продюсер
МАРГАРИТА проститутка с острова Кипр
КАПИТАН ЗЕЛЁНЫЙ военнослужащий Н-ской воздушно-десантной дивизии
ИСЛАМ МОЙДОДЫРОВ северо-кавказский горец
ГЕРИНГ прибалтийский ариец
ИЛАНА ГОРЕЛИК активистка из московской либеральной тусовки
МАША СКОБАРДА координатор движения «Давай, Россия!»
КРЫЖОВНИК идиот от рождения
ПЕТРО БАНДУРА деятель оранжевой революции
НАДЯ ДОЛОТО художница-акционистка из арт-группы «Открытие Канта»
НИКОЛАЙ уроженец Чукотки
1-й ТИХАРЬ телохранитель
2-й ТИХАРЬ телохранитель
Действие первое
В полной темноте – звук набегающих на берег морских волн. Затем луч света падает на авансцену, выхватывая из темноты сидящего человека. Это Селифанский. В руках у него видеокамера.
СЕЛИФАНСКИЙ (поднимая голову и вглядываясь в зал). Ну что, начнём? Времени у меня не так много, пока батарейки фурычат. Давайте, что ли, познакомимся. Просто так, для проформы. Сейчас я уже ни в чём не уверен, но ещё месяц назад меня звали Селифанский, оператор реалити-шоу. Да-да, я из этих, из тех, кто живёт по ту сторону глазка видеокамеры. Человек-невидимка… (усмехается). Даже трудно представить, как быстро вы забываете о моём присутствии.
Селифанский поднимает камеру и плавным движением обводит зал, делая вид, что снимает. При этом от камеры отваливается кусок, и становится понятно, что она разбита. Селифанский сокрушённо осматривает камеру, трясёт её, слышен звон разбитого стекла.
СЕЛИФАНСКИЙ (снова поднимает камеру). Поначалу вы ещё оглядываетесь на камеру, поёживаетесь, придерживаете язык. Но это ненадолго: и дня не проходит, как я становлюсь в ваших глазах призраком, прозрачной субстанцией, ничем. И тут уже вы разом перестаёте поёживаться и развязываете не только языки, но и мешки со всей своей требухой, включая самую неприглядную. В этом смысле я немножко похож на Бога, не правда ли? Он ведь тоже всё время наблюдает за нами, а мы… а нам… а нам точно так же плевать хотелось на Его пристальное внимание. Пока дело не доходит до неприятностей. О, тут уже приходится хвататься за любую соломинку, в том числе и за оператора. А при чём тут оператор, господа? При чём тут Бог и при чём тут я? Мы ведь всего лишь операторы. А оператор всего лишь снимает... так что пожалуйте выплывать самостоятельно, будьте так любезны.
Только не подумайте, что я претендую на какую-то божественность или ещё что. Нет, всё так и должно быть. У каждого своё место. Везде. В программе реалити, или в кино, или просто в жизни. Кто-то выкобенивается перед камерой, кто-то снимает, кто-то монтирует, а потом все вместе смотрят, что получилось, как будто бы там можно увидеть что-то новенькое. Так вот, я – снимаю.
Наверное, поэтому у меня не очень-то ладится с содержательной частью личной программы: ну, там, с семьёй, дружбой и прочими драм-сюжетами. Ничего не поделаешь. Рождённый ползать летать не может. Говорю же: я не живу, я снимаю. В общем, один как перст. Весь в работе, можно сказать. А когда работы нет, места себе не нахожу. Судьба оператора, ничего не попишешь. Я это к чему…
Селифанский трёт ладонью лоб, откладывает камеру. Шум волн постепенно смолкает, затем тишину разрывает резкий телефонный звонок.
СЕЛИФАНСКИЙ. Я это к тому, что он позвонил как раз в тот момент, когда я сидел без работы. Хотя какая, собственно, разница…
Поднимается на ноги, одновременно освещается сцена. По трём её сторонам – большие экраны, на которые в данный момент проецируется городская улица, зрительный зал, сама сцена. Повсюду в беспорядке разбросано съёмочное оборудование – камеры, штативы, осветительные лампы, мотки кабелей. Из мебели – два простых стула, также заваленных аппаратурой и кабелями. Телефон продолжает звонить. Селифанский некоторое время ищет трубку, наконец находит.
СЕЛИФАНСКИЙ (в трубку). Алло.
ГОЛОС ЧИЧКОФФА. Господин Селифанский?
СЕЛИФАНСКИЙ (в зал). По напористой интонации я сразу понял, что говорит продюсер. Они произносят слова так, будто толкают тебя локтями. Я только и успел сказать…
СЕЛИФАНСКИЙ (в трубку). Э-э-э… (В зал). Но этот тип не нуждался в каком-либо ответе. Он сразу завопил…
ГОЛОС ЧИЧКОФФА. Вот и прекрасно! Вы ведь не возражаете, если я заеду прямо сейчас? Прямо сейчас вас устроит?
СЕЛИФАНСКИЙ (в зал). И снова он не дал мне шанса ответить (протягивает в зал трубку, слышны короткие гудки). А в дверь действительно постучали почти сразу.
Слышен стук в дверь.
СЕЛИФАНСКИЙ. Открыто!
Входят Чичкофф и два здоровенных тихаря. Один из тихарей остаётся у входа, второй проходит к другому концу сцены, и оба застывают в служебной позе телохранителей. Чичкофф же, не торопясь, оглядывает комнату.
СЕЛИФАНСКИЙ (в зал). Продюсер был молод, но не юнец, невысок, но и не из малорослых, одет модно, но с известным консерватизмом. Я сразу обратил внимание на его глаза: они словно жили самостоятельной жизнью, отдельно от своего хозяина. Не смеялись, когда он смеялся, не сердились, когда он изображал гнев. Но главное – там, в глазах, ярким пламенем горел огонёк одержимости, и это не могло не радовать: ведь одержимость – непременное качество настоящего продюсера. Была и ещё одна особенность, которую я подметил позже: время от времени он дёргал левой щекой – вот так (подёргивает левой щекой).
ЧИЧКОФФ (поворачиваясь к Селифанскому). Господин Селифанский?
СЕЛИФАНСКИЙ. Вы уже спрашивали. По телефону.
Чичкофф смеётся, покачиваясь с пятки на носок.
СЕЛИФАНСКИЙ. Чем обязан?
ЧИЧКОФФ. Меня зовут Пол, Пол Чичкофф. И у меня к вам предложение, от которого вы не сможете отказаться.
СЕЛИФАНСКИЙ (усмехаясь). Звучит устрашающе, прям как в кино. Но я всего лишь бедный оператор. Поэтому вы никак не можете подложить мне в постель отрезанную голову моей любимой лошади. Вы же видите здешний интерьер. Из домашней живности в моём родовом поместье остались только крысы. Так что ближе к делу, господин Чичиков.
ЧИЧКОФФ. Моя фамилия Чичкофф. А вообще-то, зовите меня просто Пол. Без церемоний. Я читал ваше резюме... кстати, там не указано имени...
СЕЛИФАНСКИЙ (пожимая плечами). Зачем оператору имя, если его всё равно никто не замечает? Зовите меня просто Селифанский, господин Чичкофф. Без церемоний.
Чичкофф смеётся.
ЧИЧКОФФ. Вы мне уже нравитесь. Что ж, давайте ближе к делу. Речь идёт о телевизионном реалити-шоу. В американском оригинале оно называется «Выживший», в России – «Последний герой», в...
СЕЛИФАНСКИЙ (останавливает его). Погодите. Мне всё равно, как это называется. Работа знакомая. Делал такое, и не раз. Где съёмки? Когда? Сколько операторов?
ЧИЧКОФФ. Оператор один. Вы. Вы и больше никого.
СЕЛИФАНСКИЙ. Один?! Вы понимаете, о чём говорите? Нет-нет, так не получится. Нужно минимум десять.
ЧИЧКОФФ (ласково треплет Селифанского по плечу). Я уверен, что вы справитесь. Поставите столько автоматических камер, сколько понадобится. Дайте мне список любой аппаратуры, любой электроники – получите всё, что надо, в лучшем виде. Подумайте сами, господин Селифанский: разве это не звучит заманчиво?
СЕЛИФАНСКИЙ (в зал). Безумней продюсеров бывают только режиссёры, но предложение Чичкоффа в самом деле звучало чертовски заманчиво. Другие операторы всегда ужасно раздражают, особенно, главный. Лезут с дурацкими советами, с указаниями, а сами вечно норовят лажануться на ровном месте. Идиоты. И ведь действительно, если понатыкать в нужных местах много автоматических камер, добавить микрофоны, датчики и хорошую механику, то вполне можно справиться и в одиночку. Правда, потом будет уйма работы при монтаже...
ЧИЧКОФФ. И, кстати, о монтаже можете не беспокоиться. Этим займётся особая команда. Ваше дело снять (достаёт из портфеля папку). А вот ваш контракт. Обратите внимание на гонорар, господин Селифанский.
Селифанский берёт контракт, просматривает его и меняется в лице.
СЕЛИФАНСКИЙ (в зал). О да! На такой гонорар было трудно не обратить внимания… Увидев подобную сумму, слетела бы со своей высокой орбиты самая элитная голливудская звезда. Я и в самом деле не мог отказаться от Чичкоффского предложения, даже если бы и хотел. Но, честно говоря, я и не хотел отказываться. Я согласился бы и на существенно меньшие деньги. Чем дальше, тем заманчивей казалась мне техническая задача работы в одиночку. Всегда приятно отчебучить что-нибудь рекордное в своей профессии. Особенно за такие бабки... (Чичкоффу). Где подписать? Здесь?
ЧИЧКОФФ. И здесь. А здесь инициалы. Прекрасно (прячет папку в портфель).
СЕЛИФАНСКИЙ. Когда приступаем?
ЧИЧКОФФ. Если не возражаете, прямо сейчас. Деньги пошли с момента вашей подписи. Машина ждёт внизу, так что поторопитесь. Кастинг уже начался…
Чичкофф делает знак тихарям, и те в постепенно гаснущем свете приступают к переоборудованию сцены для продолжения действия. Селифанский выходит на авансцену – ярко освещена лишь она. Экраны тоже продолжают работать, иллюстрируя рассказ Селифанского.
СЕЛИФАНСКИЙ (в зал). Кастинг – дело тонкое, особенно для реалити. Это вам не игровое кино, где всё подчинено сценарию и от актёра не зависит ровным счётом ничего. По сути, в кино он не более чем безмозглый манекен, тряпичная кукла. В нужных местах ему говорят пустить слезу, и он плачет. Говорят смеяться – ржёт. Иное дело – реалити. Почему, вы думаете, народ так западает на эти программы? Потому, что народу обрыдла фальшь безмозглых манекенов. Ему хочется настоящей слезы и настоящего смеха. А для этого нужна настоящая свара, настоящий конфликт. А для конфликта – соответствующие участники. Так что удачный кастинг тут жизненно важен, да (дёргает левой щекой).
Но всему, знаете ли, есть предел. Когда выяснилось, что прямо из моего дома мы направляемся на аэродром, а оттуда арендованным самолётом на Кипр, я не смог удержаться от вопроса.
(Оборачивается к Чичкоффу, который задумчиво прохаживается за спиной Селифанского). Послушайте, Пол. Не кажется ли вам, что за актёрами нет смысла летать так далеко? Даю вам голову на отсечение, что можно с лёгкостью набрать пару сотен подходящих претендентов, не отходя больше километра от моей квартиры. А то и просто дать объявление…
Чичкофф подходит к Селифанскому вплотную и вперяется в него пронзительным взглядом.
ЧИЧКОФФ (тихо и зловеще). Не могли бы вы мне напомнить, господин Селифанский, ваши же собственные слова. Вы кто?
СЕЛИФАНСКИЙ (в зал). Я моментально понял смысл этого вопроса. Понял и покраснел, как варёный рак. В самом деле: куда я лезу? Зачем? (Чичкоффу поспешно). Извините, господин Чичкофф. Я оператор. Я не имею права вмешиваться в детали содержания.
ЧИЧКОФФ. Не только в детали (дёргает щекой). Вы не должны вмешиваться ни во что, кроме своей прямой обязанности снимать. Вы – мой глаз. А назначение глаза – поставлять по возможности полную картинку. И всё, точка. Если же вы полагаете иначе...
СЕЛИФАНСКИЙ. Нет, нет! Извините... Мне и в самом деле ужасно стыдно за этот непозволительный срыв. Уверяю вас, он абсолютно не характерен для моего обычного поведения. Вы совершенно правы, господин Чичкофф. Я всего лишь оператор и только оператор. Я повёл себя в высшей степени непрофессионально. Этого не повторится, обещаю вам.
ЧИЧКОФФ. Зовите меня Пол...
СЕЛИФАНСКИЙ (в зал). «Зовите меня Пол», – сказал он и отвернулся к иллюминатору. Из кабины пилота уже слышались хриплые реплики диспетчера: наш «гольфстрим» заходил на посадку в аэропорту Ларнаки. У трапа в микроавтобусе нас поджидал ещё один чичкоффский тихарь. Тихарями я называю телохранителей – за то, что они ещё молчаливей, чем мы, операторы. Похоже, в этом проекте всё было расписано чуть ли не по минутам.
ЧИЧКОФФ (глядя на часы). Мы будем в отеле через десять минут, а участница придёт ещё через полчаса. Достаточно времени на то, чтобы расставить ваши игрушки. Есть возражения?
СЕЛИФАНСКИЙ. Никаких. Мне хватает той аппаратуры, которая есть с нами. Две стационарные камеры и одна с руки. Справимся.
ЧИЧКОФФ (кивает). Я рад, что не ошибся в вас, господин Селифанский. Видите ли, поначалу предполагалось начать съёмки прямо на острове, минуя кастинг. Но потом я решил, что процесс отбора тоже заслуживает внимания. Поэтому мы сделали небольшой крюк по дороге на Кипр, чтобы нанять вас, и как раз успели к намеченному времени...
СЕЛИФАНСКИЙ. Но как же… (умолкает, словно спохватившись).
ЧИЧКОФФ. Что такое?
СЕЛИФАНСКИЙ. Нет-нет, ничего.
ЧИЧКОФФ (усмехается). Господин Селифанский, наша небольшая размолвка не означает, что вам вовсе нельзя задавать вопросов. Что вы хотели узнать?
СЕЛИФАНСКИЙ. Вы сказали, что едва успели к намеченному времени. Получается, что вы сначала договорились с участниками, а только потом поехали нанимать меня? А если бы я отказался? На поиски другого опытного оператора мог бы уйти не один час, если не день... Разве это не сорвало бы кастинг?
ЧИЧКОФФ (смеясь).Что вы, господин Селифанский. Я не намеревался искать другого оператора. Мне нужны были вы. Именно вы и никто иной.
СЕЛИФАНСКИЙ. Но я же мог...
ЧИЧКОФФ (внушительно). Вы не могли отказаться, господин Селифанский. Я не принимаю отказов.
Пауза.
СЕЛИФАНСКИЙ (в зал). Клянусь жизнью, он сказал это так, что мороз продрал меня по коже. Мне даже показалось, что один из тихарей ухмыльнулся. Впрочем, не исключено, что это всего лишь скрипнуло сиденье. Во что я ввязался? Во что? Кто он, этот чёртов продюсер?
ЧИЧКОФФ. Да не волнуйтесь вы так, господин Селифанский. Лиха беда начало. Привыкнете.
СЕЛИФАНСКИЙ (в зал). Мы поднялись в гостиничный номер, и я принялся за работу. Первая претендентка пришла точно в назначенное время.
На сцене установлены на штативах две камеры. Третья в руках Селифанского, который снимает с руки. Входит претендентка – это Маргарита. Экраны с трёх сторон демонстрируют претендентку и зрительный зал (изображение может быть как онлайн, так и снятое заранее, без попытки подделаться под онлайн). Чичкофф восседает на одном из двух стульев. Тихари застыли в сторожевых позициях. Войдя, Маргарита подозрительно оглядывает сцену.
ЧИЧКОФФ. Проходите, госпожа Маргарита, присаживайтесь...
МАРГАРИТА (пятится). Вас чего, четверо? Так мы не договаривались. Хотите вчетвером – платите за четверых. Нашли дурочку. А этот чего снимает? За съёмку дополнительно. Пусти, волчара! (последняя фраза адресована тихарю, который, взяв женщину за локоть, силой усаживает её на указанный Чичкоффом стул).
ЧИЧКОФФ. Насчёт денег не беспокойтесь, госпожа Маргарита... Всякий труд должен быть оплачен, особенно, такой древний и опасный, как ваш.
СЕЛИФАНСКИЙ (в зал). Труд! Характер этого труда можно было легко определить при первом же взгляде на «госпожу». Сильно потрёпанная проститутка лет сорока, не слишком хорошо одетая и не слишком тщательно накрашенная. В её манере сквозила неуверенность: возможно, она ещё не скатилась до уровня придорожной девки, но и в такие дорогие отели её, скорее всего, давно уже не приглашали.
МАРГАРИТА (тревожно). Вы из полиции?
ЧИЧКОФФ (дёрнув щекой). Ну что вы, милочка. Разве мы похожи на полицейских? Или на журналистов? Я хочу предложить вам работу на месяц, госпожа Маргарита... или, может быть, вы предпочитаете, чтобы вас называли вашим настоящим именем? Елена Ионовна Кодряну...
МАРГАРИТА (поспешно). Нет-нет, пусть будет Маргарита. А ещё лучше – Марго. Привыкла уже, чего там. А на месяц – это надо с хозяином договариваться. Я ведь тут не сама по себе.
ЧИЧКОФФ. Уже, госпожа Маргарита... э-э... Марго. Уже договорились.
Чичкофф кивает тихарю, тот достаёт из кармана мобильный телефон, тычет пальцем в кнопку, шелестит что-то неразборчивое и передаёт телефон Маргарите.
МАРГАРИТА. Алё… (нахмурившись, слушает, затем молча возвращает мобильник). Ну, и что это за работа? Порно?
СЕЛИФАНСКИЙ (в зал). Тут, признаться, у меня ёкнуло сердце. В самом деле, если Чичкофф набирал проституток, то, соответственно, и шоу могло оказаться... ну, вы понимаете…
ЧИЧКОФФ (смеётся). Ну что вы, госпожа Марго... не льстите себе и не пугайте моего нового оператора. Речь идёт о вполне конвенциональном телевизионном шоу. Ничего общего с вашей основной профессией.
МАРГАРИТА (вызывающе). Моя основная профессия – обдирщица третьего разряда. Я и училище кончала. А это так... хобби.
ЧИЧКОФФ. Вот и прекрасно! Хотя в течение ближайшего месяца вам не понадобится ни то, ни другое. Уверен, вы не раз смотрели телепрограмму, где группу людей высаживают на необитаемом острове и они...
МАРГАРИТА (перебивает). «Последний герой»? Ух ты…
ЧИЧКОФФ. Вот-вот! Я приглашаю вас в точно такое же шоу. Вы получаете редкую возможность стать телезвездой, госпожа Марго. Да ещё и неплохо заработать...
Чичкофф открывает портфель и достаёт папочку с договором.
ЧИЧКОФФ. Вот сумма, всего за месяц вполне невинных развлечений. И никакого… э-э-э... хобби. Взгляните. Надеюсь, вы не скажете, что мы вас обдираем, госпожа обдирщица третьего разряда?
МАРГАРИТА (берёт договор, смотрит и недоверчиво поднимает глаза). Это всё мне?.. за месяц?.. (дёргает левой щекой).
ЧИЧКОФФ (устало). Подписывайте, гражданка Кодряну. Вы уж извините, но в официальном документе проставлено настоящее имя... Ну, вот и славно (возвращает подписанный договор в портфель). Вы начинаете прямо сейчас, в эту минуту. Этот господин вас проводит (кивает 2-му Тихарю).
МАРГАРИТА (изумлённо). Прямо вот так? Но мне надо... вещи... и позвонить...
ЧИЧКОФФ. Не извольте беспокоиться, все необходимые вещи вы получите на месте. А вот позвонить – это уже извините. Это только через месяц. А может, и через неделю, если раньше вылетите. До свидания, госпожа Марго, до свидания...
Подталкиваемая 2-м Тихарём, Маргарита выходит. Селифанский с камерой сопровождает её до самого выхода, а затем выходит на авансцену и начинает просматривать отснятый материал на экранчике камеры. Затем поворачивает лицо к залу.
СЕЛИФАНСКИЙ (в зал). Я изо всех сил старался думать только о съёмке и держать свои вопросы при себе. А вопросы были. Честно говоря, эта облупленная проститутка совсем не выглядела телегеничной. На всех тех, без ложной скромности, многочисленных кастингах, в которых мне приходилось участвовать, её забраковали бы уже на первом этапе. Удивительно, что Чичкофф подписал эту двадцатидолларовую Марго сходу, не раздумывая. А если следующие претендентки окажутся лучше? К тому же эта наглая дура ещё и вздумала его передразнивать… я имею в виду щеку (дёргает щекой). Впрочем, может быть, это было непроизвольно, от волнения.
ЧИЧКОФФ. Господин Селифанский, что вы там возитесь? Время, время!
СЕЛИФАНСКИЙ (поспешно). Да-да, я мигом. Сейчас проверю камеры и можно запускать следующего.
ЧИЧКОФФ. Какого следующего?
СЕЛИФАНСКИЙ. Претендента, кого же ещё. Мы ведь делаем кастинг, нет? Сколько их ещё на сегодня?
ЧИЧКОФФ. Здесь – никого. На Кипре мы закончили. Остальные ждут нас в других местах. Поторопитесь, господин Селифанский. Собирайте свои игрушки, наш самолёт вылетает через полтора часа.
Чичкофф вынимает из кармана мобильный телефон и уходит в глубь темнеющей сцены. Селифанский остаётся на освещённой авансцене. Он в сильнейшем изумлении.
СЕЛИФАНСКИЙ (в зал). Слыхали?! Такого кастинга действительно свет не видывал! Прилететь на Кипр ради одной потасканной шлюхи! Но я не стал задавать вопросов. В конце концов, я всего лишь оператор, не так ли? А коли так, то, давай, развинчивай треногу и помалкивай... Самолёт через полтора часа...
За его спиной в темноте сцены – неясное движение тихарей. Чичкофф то появляется на авансцене с мобильником у уха, то вновь скрывается в темноте. Экраны сопровождают рассказ Селифанского, иллюстрируя и поддерживая его.
СЕЛИФАНСКИЙ (в зал). Ага, самолёт… знал бы я, что мне предстоит. С Кипра мы улетели всё тем же частным «гольфстримом», который, судя по всему, принадлежал Чичкоффу. Однако в Н-ский гарнизон, затерянный где-то в степи на границе с Казахстаном, пришлось добираться уже на военном вертолёте, сквозь пыльную бурю. Нас порядком растрясло, и к моменту приземления я уже умирал от усталости. Но, как выяснилось, это было только начало… Нашей целью в этом ишачьем углу был капитан Зелёный – ничем не примечательный гарнизонный офицер, из тех, на чьих зубах всегда скрипит песок плаца с матом пополам.
Сцена светлеет. Селифанский подхватывает камеру и присоединяется к Чичкоффу и двум тихарям, которые уже расположились в глубине сцены. Слышен стук в дверь.
ЧИЧКОФФ. Входите, капитан, входите.
Входит капитан Зелёный. Он одет в потрёпанную полевую форму.
КАПИТАН (козыряя, отрывисто). Капитан Зелёный прибыл согласно распоряжению.
ЧИЧКОФФ. Вот и прекрасно… Хочу сообщить вам хорошую новость, капитан. Вы на месяц прикомандированы к нашему съёмочному коллективу. Вот приказ.
Чичкофф достаёт из портфеля папочку, извлекает документ и протягивает его капитану. Тот берёт бумагу, читает. Он выглядит растерянным и огорчённым.
КАПИТАН. Но это ж… нахбля… Как же это, нахбля… прям сейчас, нахбля?
ЧИЧКОФФ (улыбается). Прямо сейчас. Как видите, приказ из Москвы. Из Генштаба. Армия и Россия посылают вас в горячую точку. Как в песне (поёт) «Когда нам даст приказ товарищ…» (прищёлкивает пальцами)... кто там у нас нынче в товарищах?.. ну, неважно… «и первый маршал в бой нас поведёт!» Ну, а первый маршал, стало быть, я (щёлкает каблуками и протягивает капитану руку). Первый Маршал Чичкофф, прошу любить и жаловать.
КАПИТАН (растерянно пожимая руку Чичкоффа). Горячая точка? Это куда же, нахбля? На укропов?
ЧИЧКОФФ. Южнее, капитан, южнее…
КАПИТАН. Что, на грызунов?
ЧИЧКОФФ. Южнее, южнее…
КАПИТАН. Да ну, нахбля… неужто опять Афган?
ЧИЧКОФФ (улыбаясь, показывает рукой). Ещё, ещё…
КАПИТАН (в полной растерянности). Куба? Венесуэла? Ангола? Антарктика, нахбля?
ЧИЧКОФФ. Отставить, капитан Зелёный! (Дёргает щекой). Куда Родина скажет, туда и пойдёте. Одно скажу: на сей раз воевать не придётся. Формулирую поставленную задачу: военно-патриотическое воспитание молодёжи посредством личного примера. Учтите, капитан, на вас будет смотреть вся страна. И, само собой, отцы-командиры. Это ваш шанс, капитан. Такое даётся раз в жизни.
КАПИТАН (угрюмо). Шанс, нахбля… у меня жена на сносях. Вот-вот родит, нахбля. Как я её оставлю? Возьмите кого другого, хоть майора Строева. От него жена ушла, нахбля, ему всё равно.
ЧИЧКОФФ (подойдя к капитану вплотную, мягко). Ты что, совсем не врубаешься, Зелёный? Говорю же, это твой шанс. И твоей семьи тоже. Ну сам подумай: что ты в жизни видел, кроме своего плаца? Афган? Чечню? Ты ведь по этой сраной глуши с самого училища скитаешься, так?
Ждёт ответа, но капитан угрюмо молчит.
ЧИЧКОФФ. Так. А что имеешь? Эти четыре мелких звёздочки на погонах? Две комнатушки в офицерском бараке? Жалованье, о котором говорить стыдно? Супругу, которая проклинает тот день, когда тебя встретила? От Строева жена ушла, а от тебя, думаешь, не уйдёт?
КАПИТАН (угрожающе). Ты это… нахбля… не трожь! Первый маршал, нахбля… Я, нахбля, не посмотрю… Нашёлся, нахбля! (дёргает щекой).
Тихари придвигаются ближе, но Чичкофф останавливает их знаком.
ЧИЧКОФФ (всё так же мягко). Не кипятись, капитан. Я ведь правду говорю.
КАПИТАН. Нахбля такую правду!
ЧИЧКОФФ. Вот тут я с тобой согласен! (достаёт из папочки ещё один документ). Знаешь, что это? Приказ о твоём переводе в Московский военный округ. При условии положительной рекомендации по итогам данной командировки. Врубаешься, Зелёный? Вот, нахбля, читай, нахбля! И скажи, чего бы твоя жена больше хотела: здешние удобства во дворе или квартиру в Одинцово, московские магазины, хорошую школу для детей, нормальную жизнь? Нормальную, слышишь?! Если не хочешь ничего этого, тогда ладно, вали отсюда на гауптвахту…
Пауза. Капитан оторопело переводит взгляд с бумаги на Чичкоффа и обратно. Селифанский вертится вокруг с камерой, берёт крупные планы. На одном из экранов – лицо капитана. Он достаёт из кармана платок, снимает фуражку, вытирает выступивший пот.
ЧИЧКОФФ (требовательно). Ну?!
КАПИТАН. Слушаюсь. Будет исполнено…
ЧИЧКОФФ. То-то же… Поступаешь пока в его распоряжение (делает знак 2-му Тихарю). Он проводит. Господин Селифанский, собирайтесь.
Капитан идёт к выходу в сопровождении тихаря.
ЧИЧКОФФ (окликает его у самых кулис). Эй, капитан! (Зелёный оборачивается). И оставь ты это «нахбля». (показывает в зал). Перед людьми стыдно. Ты ведь теперь вежливый, согласно командировочного предписания. Ты теперь не просто капитан Зелёный, ты вежливый Зелёный человек. Как понял? Приём.
КАПИТАН (щёлкает каблуками). Понял, нахбля! Будет исполнено, нахбля!
Чичкофф безнадёжно машет рукой. Капитан и тихарь скрываются за кулисами.
ЧИЧКОФФ (Селифанскому). Вот с кем приходится работать. И это ещё не самый худший вариант, уверяю вас. (После паузы). Два «мерседеса».
СЕЛИФАНСКИЙ. Простите?
ЧИЧКОФФ. Два «мерседеса». Приказ о его командировке и условном переводе стоил мне всего два «мерседеса». Продали и глазом не моргнули. Дешёв нынче российский офицер. Вы пока собирайтесь, собирайтесь…
В оформлении обложки материала использована картина Арсения Блинова «Земля». 2012.
Comments